Фаворит Его Высочества (СИ). Страница 54

Мой Филипп отвечал ей ласковой улыбкой. Между тем из кареты выбрался дородный мужчина. Несмотря на почтенный возраст, он был очень высоким, почти как мой покойный дядя, статным и немного грузным брюнетом, обладал благородными аристократическими чертами лица, породистым крупным носом и массивным подбородком. И был одним из тех мужчин, которых возраст ничуть не портил. Он выглядел матерым старым волком, в каждом его движении проскальзывала хищная звериная грация. Вот у кого Филипп перенял эту манеру двигаться… Я был восхищен. Морщины на его лице вкупе со шрамами, полученными в каких-то битвах, лишь украшали его мужественный образ. Да и одет он был, в отличие от жены, очень просто: черные брюки, белоснежная рубаха с кружевными манжетами и высокие сапоги. Даже без роскошной одежды и короны было видно, что перед тобой стоит не кто иной, как сам король. Из всех украшений на нем была лишь массивная золотая цепь с геральдикой на конце, висевшая на его груди, а на боку сабля, украшенная драгоценными камнями.

— Папа, я рад тебя видеть, — услышал я негромкий голос Филиппа.

Закончив с церемониями приветствия, Филипп подвел родителей ко мне и встал рядом.

— Позвольте представить вам моего супруга. Это будущий король Франции — Француа де Круа.

Я смущенно поклонился родителям Филиппа.

— Я рад приветствовать вас в своем доме… — пробормотал я, прижимаясь к боку Филиппа.

Его отец меня немного пугал. У него была очень сильная и подавляющая аура.

— Правда, что ли? — иронично произнес Фердинанд, окидывая меня оценивающим, изучающим взглядом. Я покраснел.

Масла в огонь подлила мама Филиппа, которая, восхищенно взглянув на меня, воскликнула:

— Сharmant, Филиппе! До чего же хорошенький!

Я опустил глаза, чувствуя, как щеки горят от смущения. Никогда не стеснялся и еще более откровенных комплиментов… Но тут…

А мама Филиппа, оказавшаяся очень эмоциональной женщиной, взяла мое лицо в свои ладони и заглянула в глаза:

— Скромный какой! Святая Дева! Какой милый! Я сначала так испугалась, так переживала… сейчас, конечно, чисто мужские браки никого не удивляют, но я сомневалась, что такой брак подойдет нашему Филиппу. А теперь вижу, что ошибалась. Вы прекрасно смотритесь вместе!

Фердинанд спокойно переждал эмоциональную бурю жены, привычный, видимо, к таким ее всплескам, и спокойно поинтересовался:

— Мы так и будем стоять на крыльце? Или вы все же пригласите стариков в дом?

Филипп хмыкнул.

— Разумеется, папа.

Я беспомощно покосился на него и смущенно пробормотал:

— Наверняка вы устали с дороги… Желаете отдохнуть или сначала отобедать?

— Это уже другой разговор, — усмехнулся Фердинанд. — И все же сначала я хотел бы надрать кое-кому задницу.

Филипп тяжко вздохнул, а его мать бросила на него сочувствующий взгляд, но спасать не решилась. Сразу видно, кто в доме хозяин.

— Идемте в дом, — произнес Филипп, поворачиваясь и направляясь к дверям. Я держался за его локоть, шагая рядом, и молчал.

Филипп проводил родителей в кабинет моего дяди, который теперь стал моим. Мама Филиппа заняла место на диванчике у окна, а я занял свое место в кресле за столом. Сам же он сел на подлокотник моего кресла, а испанский король расположился напротив нас.

— Итак, что у вас тут происходит? — сразу же потребовал он ответа.

— Когда я приехал… — начал Филипп объяснять, но Фердинанд бесцеремонно перебил его:

— Я не тебя спрашивал, сын. Француа, извольте объяснить, коль скоро вы будущий король и всем здесь заправляете. — Он усмехнулся.

Я тихо вздохнул.

— Во Франции многое произошло за последние три года. Основной причиной всех наших злоключений стали амбиции кардинала Ришелье. Его же рука была приложена к смерти моего дяди Людовика.

— Я всегда знал, что он у вас тут мутит воду, — хмыкнул Фердинанд. — Я давно Людовику сказал, чтобы он вышвырнул этого дю Плюсси, а он — нет, надо ему под юбку залезть! Говорил же, бабы до добра не доведут!

Я изумленно посмотрел на короля.

— Простите… Я… несколько не понимаю…

Фердинанд махнул рукой.

— Ришелье — чокнутая баба, — буркнул он раздраженно. — И к тому же истеричка. Злопамятная сволочь. Продолжай. Что там дальше? Поймали его? Что за херня с Бэкингемом?

Я ничего не смог ответить на такую бесцеремонность и принялся открывать и закрывать рот, как выброшенная на берег рыба. Отец Филиппа был очень колоритной и решительной личностью… и не давал мне вставить и слова!

— Поймали Ришелье, но англичане его выкрали, — ответил за меня Филипп.

Фердинанд скривился.

— И почему, позволь узнать, враг сбежал от тебя? Что за безответственность? Тебя еще учить и учить.

Филипп слегка склонил голову и с улыбкой просто ответил:

— Да, папа.

— Но если бы не Филипп и не его… соратник… — я схватился за руку мужа, принимаясь оправдывать его, — я бы ничего не смог поделать! Совершенно ничего! И более того, если бы Филипп не приехал, сейчас бы у Франции не было наследника!

— Даже так? — захохотал Фердинанд. — Как пылко ты бросился на его защиту, Француа. Все с вами ясно.

Мать Филиппа вскинула голову:

— Наследник? Это правда? У нас будет внук?

— Внук. — Я улыбнулся женщине подтверждающе.

— Соратник, это граф Анри де Монморанси, я полагаю? — поинтересовался Фердинанд, не обратив внимания на взволнованность жены.

— Да. — Я кивнул. — Усилиями Ришелье его оклеветали изменником французской короны.

Фердинанд равнодушно фыркнул.

— Крайне глупо было так попасться. Кстати, где же он, наш верный капер? — Он хмыкнул, глядя на Филиппа.

— В своем имении. Его восстановили в социальном статусе, — ответил Филипп. — Послать за ним?

Фердинанд, поразмыслив, кивнул.

— Да, я не прочь с ним поговорить. Давно не получал от него вестей.

Я удивленно вскинул брови. Анри и с испанским королем знаком? Я думал, он общается только с Филиппом…

Филипп поднялся.

— Я пошлю за ним. А сейчас вам стоит отдохнуть с дороги.

Он вызвал лакея, позвонив в серебряный колокольчик.

Фердинанд посмотрел на сына с усмешкой.

— А ты чувствуешь себя здесь как дома.

— Это его право! — внезапно осмелел я, принимаясь горячо защищать Филиппа. Не знаю, какие у него с отцом отношения, но меня неприятно задевала такая небрежность, какую Фердинанд проявлял к своему младшему сыну. — Это мой дом, а Филипп теперь мой супруг, опекун и регент!

— Полегче, котенок, — усмехнулся Фердинанд, вставая с кресла. — Я уже понял, что ты готов выцарапать мне за него глаза. Успокойся, ради Девы. — Он перевел взгляд на сына: — Что же, могу лишь тебя поздравить.

И затем вышел из кабинета вместе с женой и пошел вслед за лакеем, который должен был сопроводить его в их временные покои.

Я вздохнул с облегчением после того, как они ушли, и дернул мужа за рукав.

— Филипп, я кушать хочу…

— Пойдем, — засмеялся он, беря меня за руку, и повел из кабинета в нашу столовую.

— Почему твой отец такой… такой… — Я задумался, пытаясь подобрать правильное слово. — Требовательный… нет, не то. — Я тряхнул головой и раздраженно заявил: — И он прав! За тебя я выцарапаю глаза даже ему!

Филипп рассмеялся непринужденно.

— Тиран, хочешь ты сказать. Диктатор. На самом деле он совсем неплохой человек. Это его обычное амплуа. В Испании совершенно другие нравы… Он должен нравиться подданным, внушать им уважение и страх. Потому что испанцы любят сильных духом людей и не всегда понимают, что сила не обязательно значит властность и требовательность.

Я вздохнул и не стал с ним спорить.

— Возьми меня на руки! — попросил я, обхватывая его за шею. — А я тебя поцелую…

Он тихонько рассмеялся и подхватил меня на руки, прильнув к губам, а я жадно ответил на его поцелуй, лаская язычком его язык. Я так соскучился по нежным ласкам и сильным объятиям моих мужчин… И мне уже жутко не терпелось увидеть моего Анри.

Мне пришлось ждать до вечера. Анри послали почтового голубя, и к вечеру он уже был в Париже. К моему удивлению и радости, из Гавра приехал и Ален, которого я не видел уже несколько дней. Он загорел и стал одеваться очень вольно. Пришел во дворец в простой рубахе, штанах и косынке, а в ухе его торчала топазовая сережка, и он, надо было признать, выглядел вызывающе прекрасно. Я был в восторге.