Северный ветер. Страница 87

— Вы меня выгоняете?

Мэтр Нейли проглотил все возмущенные эпитеты, готовые сорваться с языка — он не знал, с кем имеет дело. Загадочный арий, добровольно поселившийся в стенах школы, день за днем просиживающий в библиотеке и листающий древние манускрипты, мог быть кем угодно…

— С вашей стороны было безответственно подвергать опасности жизни молодых магов и эти стены. Я не могу вам запретить посещения, но прошу впредь относиться к казенному имуществу уважительнее, мэтр.

— Такого больше не повторится, — пообещал Эверон.

Весь следующий день он посвятил исследованию магического оружия, благо подробных картинок и описаний в фолиантах нашлось немало. Эверон всецело погрузился в новое занятие, как неожиданно на его эскиз посоха шлепнулась книга.

— Укажите мне страницу, на которой вы почерпнули руководство по битью стекол, — потребовал Кеодан.

— Учебник магии? Он бесполезен.

— В этом здании учатся пять десятков магов, которые с вами не согласятся.

Кеодан пододвинул скамью к столу и сел напротив.

— Где вы живете, Эверон?

— На балконе главного зала.

— Чем вы питаетесь, кроме бумаги?

— В двух кварталах отсюда есть дешевая забегаловка.

— У нас появился первый в истории бездомный арий? Что вы чертите?

Эверон убрал учебник в сторону и опустил глаза на свое изобретение.

— Мое будущее оружие.

Кеодан отобрал чертеж, внимательно рассмотрел и кинул обратно.

— Я вам советую засунуть в задницу гордость, вспомнить, где находится дом мэтра Демерия, и постучаться в дверь, пользуясь тем, что этот человек незлопамятен. Я рекомендую впитать в себя, как тряпка, все знания, которыми владеет один из сильнейших боевых магов страны, благо теперь вы к этому готовы. Или можете и дальше вариться в собственном соку, пока сами себя не угробите.

Кеодан вышел, не попрощавшись. А для Эверона стало самым трудным испытанием решиться постучать в вычурные двери дома Демерия. Он сделал это, лишь пересчитав остаток монет в кошельке.

Святой отец, глава Велеградской церкви и истинный арий открыл сам и проводил Эверона в гостиную, будто они расстались вчера.

— Ничего не говорите, мэтр. И не бейте предметы, сейчас все дорого. Вы вздумали начать исследование мира ариев сразу с головы и с хвоста, как кот, укравший рыбу и не знающий, с какой стороны вкуснее? Вы живете на улице и запросто болтаете с Кеоданом, с магом, в присутствии которого даже я предпочитаю помалкивать? И как ощущения? Я все ждал, когда смогу оповестить семью ванн Эдельсов о трагической кончине одного безвестного ария. Вы написали отцу?

— Нет.

— Нет? — не поверил Демерий, — почему?

— У меня не было хороших новостей.

— А вы жестоки! Разве то, что вы живы — не достаточно радостная весть?

— О моей смерти не сообщали, следовательно, отец и так это знает.

— Убийственная логика, Эверон. Вас бояться?

— Я пришел к вам с другой просьбой.

— Я весь внимание.

— Научите меня магии.

— Прежде всего, вас надо учить быть арием! — заявил Демерий.

Эта наука оказалась сложнее, чем магия стихий, да и преподать ее всерьез «рабу хрустальной сферы» святой отец не собирался. Демерий водил его по самым дорогим заведениям Велеграда, щедро демонстрируя свою собственную значимость, но Эверона не соблазняли ни столы, ломящиеся от снеди, ни доступные женщины. Его привлекало совсем другое — легкость, с которой Демерий имел возможность желать. И пусть его желания были порой сумасбродны, а траты бессмысленны, все, начиная от слуг и заканчивая чиновниками Городского Совета и Магистрата бросались их исполнять. Отец Демерий говорил — «Я — Закон!» и ни у кого не возникало сомнений, что так оно и есть. Тем не менее, право распоряжаться чужими жизнями арий получил не с рождения, а заслужил десятилетиями службы на Южный престол. Эверон сначала удивлялся, почему пост главного священника Велеграда достался человеку, на первый взгляд, не религиозному, но лишь однажды попав на проповедь отца Демерия, он признал, что арию не занимать таланта к публичным выступлениям. Когда было нужно, глаза и руки Демерия горели священным огнем веры, а уста так складно увещевали блюсти заповеди Создателя, что даже Эверон верил в их искренность. Конечно, виной тому были священные тексты, используемые Магистратом с беспринципной наглостью. Венцом каждой проповеди, праведной с точки зрения морали, была искусно завуалированная мысль, что арии — любимые дети Создателя.

Маленький, полноватый, отец церкви не производил впечатление солидного человека; продвигаясь все дальше в овладении стихий, Эверон чуть было не списал со счетов и его магическую мощь. Но однажды, Демерий поставил Эверона на место с присущим ему покровительственным самодовольством.

Стены школы магии не годились для серьезных магических опытов, как и любые другие стены, и Эверон раз за разом шел заниматься на пустырь за монастырем. Здесь, среди зарослей одичавшей вишни и крапивы, он чувствовал себя увереннее, а, главное, арию никто не мешал, если не считать редких коз, забредавших на его территорию в поисках приключений. На шелест в кустах Эверон поначалу не обратил внимания, пока не услышал знакомый голос:

— Так вот кто портит погоду в Велеграде!

Демерий появился собственной персоной и остановился поодаль, отдирая репьи с облачения.

— Вы бросили меня на произвол судьбы, мэтр. Теперь не жалуйтесь на хмурое небо, — ответил Эверон.

— Не лукавьте! Вы же специально выбрали это место, зная, что я хожу в монастырь, как на работу. Я месяц наблюдаю за вашими подвигами, настала пора вмешаться. Эверон, не разыгрывайте святую простоту, вы ой как непросты!

Демерий довольно засмеялся, заметив выражение лица своего ученика, молчаливо признавшего разоблачение — да, выбор на пустырь пал не случайно, Эверон хотел быть замеченным, и ему это удалось.

— Бродяги вас боятся, как кары небесной, не жгут костры по ночам и не орут песни, за что отдельное спасибо. Может, поединок, мэтр? Между нами?

— У меня нет посоха.

— Вот безделица-то! Уравняем шансы!

С этими словами Демерий небрежно бросил свое золотое оружие в траву.

— Хорошо, поединок.

— Так нападайте, Эверон. Мне очень занятно, как вы это сделаете. Сдуете меня?

Отец церкви нахально усмехался, не потрудившись принять боевую позицию. Небо над головами ариев темнело тучами, но сегодня вины Эверона в этом не было: природная, а не рукотворная гроза собиралась с силами, намереваясь пролиться на город. Порывы ветра толкали в спину и трепали волосы, Эверон чувствовал свою стихию явственно, как никогда, и ему казалось, что победить Демерия труда не составит. Но как рассчитать свои силы, чтобы не сильно покалечить противника? Порыв ветра может запросто раскидать камни, составленные друг на друга или сбить с ног человека. Да, второе сгодится! Эверон хлестко ударил Демерия плотным потоком грозового воздуха и не успел опустить руку, как ветер вернулся к нему обратно, больно дохнув в лицо иссушающе-горячим зноем, словно за пару мгновений успел пронестись над пустынями Харматана.

— Что это было? — удивился Эверон.

— Так вы не поняли, мэтр? Это был я! И снова — я! И — опять!

Демерий хлестал ученика обжигающими пощечинами пустынного суховея, заставляя пятиться, закрываясь руками.

— Вот что подтолкнуло меня взять из ванн Эдельсов именно вас! Я лично предпочитаю огонь, но воздух мне также подвластен: почти каждый истинный арий владеет магией двух стихий, одна для защиты, другая — для нападения. Воздух — защитная стихия, так уж среди нас, ариев, повелось. А чем вы нападать собираетесь, Эверон? Кинетесь на меня с кулаками?

— Разве в магии ветра недостает силы?

— Ее там предостаточно, мэтр. Но дело в самом маге. Взгляните на небо: вот где настоящая мощь! И сравните с собой — вы просто ничтожество! Посмотрите на меня, убогий вы арий, и не заикайтесь больше, что я обязан вас хоть чему-то учить!

Демерий вытянул вперед руки и глубоко вздохнул. Его лицо стало непривычно сосредоточенным, а вокруг резко потеплело и запахло то ли камнем, то ли песком. Или это земля под ногами задымилась и потрескалась, разом растеряв всю влагу. Мощный поток горячего воздуха, заклубившийся вокруг, повинуясь воле ария, рванулся к берегу Ракхайна; набирая силу, он заплясал всполохами пламени, превращаясь в ужасной силы огненный вихрь, сжигающий все на своем пути. И только достигнув реки, стихия обмякла и успокоилась, устав лизать бегущую воду. Если бы Эверон оказался на дороге смерча, он бы сгорел дотла.