Хронос и Деймос (СИ). Страница 112

Деймос молча перевернулся на живот, подставляя под осторожные ласки незащищенную спину. Он тоже ради Северуса был готов на многое, даже на то, чтобы снова побыть собой пятнадцатилетним.

- Мой… - горячечно шептал Северус, торопливо покрывая поцелуями его спину и плечи, поглаживая руками горячую кожу, - я чувствую тебя, каждый удар твоего сердца. Окклюменция связывает так, как не в силах сблизить ни один магический ритуал, кроме брака. Я видел изнанку твоей души, Гарри.

Прохладные ладони скользнули к ягодицам, любовно развели их, и Деймос с удивлением услышал тихий жалобный стон. Снейп никогда не позволял себе издавать подобные звуки, всегда все держал под контролем, даже в юности.

- Гарри…

То, что произошло дальше, Деймос не мог потом вспоминать, не покраснев. Он заливался краской каждый раз, как его память подкидывала картинки той ночи: влажно скользящий вдоль позвоночника язык; осторожные, почти благоговейные касания ладоней; тихие стоны совершенно незнакомого Северуса, который, будь Гарри в юности немного адекватнее, мог быть у него еще тогда, на пятом курсе; нежные слова, изобилующие эпитетами, которых никак нельзя было ожидать от такого замкнутого существа; осторожная подготовка, сопровождавшаяся задушенными стонами и мольбами потерпеть, клятвами в том, что боли не будет; нежный, неторопливый секс, такой чувственный, что после ошеломительного оргазма на глаза наворачивались слезы.

Хотелось нежиться в крепких объятиях, быть тем мальчиком, которого так заботливо только что ввели во взрослую жизнь, которого любили так отчаянно, что не находили для этого слов; хотелось побыть тем, о ком заботятся и клянутся защитить, быть оберегаемым, окруженным заботой одиноким подростком, слишком категоричным в своем максимализме, чтобы разглядеть под наносным слоем жгучей ненависти ревность и боль.

Северус будто обезумел: он шептал нежные слова, не выпускал из объятий, целовал, ласкал и брал. Снова и снова, будто боялся очнуться от сладкого фантастического сна, в котором самые смелые мечты обретали плоть. Никогда еще Деймос не видел супруга таким, даже когда тому было шестнадцать, и он был одержим своим спасителем, великолепным, безупречным лордом Блэком. Он с горечью понял, сколько времени утекло песком сквозь пальцы, ведь все могло быть по-другому. Если бы он знал, если бы он только знал тогда, в пятнадцать, какими мягкими могут быть эти вечно сжатые в узкую полоску губы, сколько нежности кроется в желчном, вечно всем недовольном профессоре Снейпе.

- Что бы ни случилось, знай – я с тобой. На самом краю пропасти, когда ты шагнешь за Грань, я буду рядом, чтобы удержать. Ты мой, до розового нутра, до самого тонкого волоска. Я люблю тебя, Гарри. Любого. И взрослого брутального аврора, резкого и решительного, и вечно лезущего в неприятности подростка, и чужого мужа, и моего Дейми.

Деймос молчал, боясь нарушить то хрупкое равновесие, в котором находился Северус. Он позволил и ему, и себе побыть теми, кем они так и не стали друг для друга: зрелым опытным профессором, безумно влюбленным в своего несовершеннолетнего ученика, и пятнадцатилетним подростком, впервые познающим в его объятиях взрослую сторону жизни и любви.

Наконец, крепко стиснув свою добычу в объятиях, Северус забылся тревожным сном, чутко вскидываясь каждый раз, стоило Деймосу пошевелиться.

- Я здесь, - говорил тогда тот, обнимая его. – Я здесь, с тобой.

Северус снова закрывал мутные от усталости глаза и еще крепче прижимал к себе свое нелегкое счастье.

***

Робкий луч холодного зимнего солнца заглянул в хозяйскую спальню Блэк-холла ближе к полудню. Супруг главы древнего рода с трудом разлепил заплывшие глаза и поморщился от головной боли, прострелившей от глаз к затылку. До чего ж паршиво! Это надо было так надраться вчера, чтобы…

- Черт! - прохрипел Северус.

- Критчер здесь, хозяин! – проворчал появившийся домовик. – Критчер принес хозяину специальное зелье, Критчер не хочет, чтобы у хозяина болела голова!

- Не ори ты! И задерни шторы… Что ж так голова-то болит?

- Хозяин Северус вчера…

- Мерлин всемогущий! – до Снейпа дошло, что вчера он явно спал не один, а с… Гарри. Учитывая то, что это – дом чертова Блэка, в котором Поттер может спокойно появляться, то… - Критчер! Давай сюда зелье! – он опрокинул в себя содержимое стакана, скривился, пережидая тошноту, и медленно сел. – Я был один прошлой ночью?

- Критчер не знает, хозяин, - эльф низко поклонился, пряча гадкую ухмылку. – Критчер ходил в гости к хозяюшке Цисси, непутевый хозяин Сириус велел ему убираться! Он крикнул: «Вон!», и Критчер ушел. Критчер послушный эльф.

- О, моя голова! Кто еще есть в доме?

- Только непутевый хозяин Сириус, хозяин.

- А кто был ночью?

- Я, - вспыхнул камин, и из него величественно вышагнул Деймос, нагруженный пакетами из французской булочной. – Как твое самочувствие?

Бледные щеки Северуса приобрели бордовый оттенок, и он повалился в подушки, спрятав в них запылавшее лицо.

- Я надеялся, что все ночные эскапады мне приснились.

- Отнюдь, - Деймос хитро улыбнулся и приказал: - Критчер, кофе.

- Да, хозяин.

Эльф исчез, а его хозяин опустился в то самое кресло, в котором все началось, и с едва уловимой насмешкой посмотрел на смущенного донельзя супруга:

- Ну, рассказывай, Северус.

Тот лишь зарылся глубже в гору подушек, мечтая провалиться сквозь землю и сгинуть там навсегда. Еще бы, теперь чертов Гарри Поттер, пусть и давно вышедший из подросткового возраста, знает его самую страшную тайну: он может быть сопливо-нежным, отвратительно-заботливым и приторно-многословным.

- Какой позор! – простонал он из перины. – Я хочу умереть!