Страх. История политической идеи. Страница 69

Обратимся к судьбе либералов из Голливуда, которые в эпоху Маккарти постарались перейти из категории жертв в категорию наблюдателей и пострадали в обоих качествах. Когда в 1947 году HUAC открыл кампанию расследований в Голливуде, либералы составили внушительную оппозицию, точно прочувствовав, что Конгресс преследует не только Коммунистическую партию, но и группирующихся вокруг нее носителей либеральных взглядов. Либералы осуществили в общенациональном масштабе широковещательную кампанию и побудили ряд знаменитостей обратиться в Вашингтон и высказаться в защиту Поправки I [49] . Таким образом, поначалу они добились успеха. Им удалось заставить HUAC отказаться от публичных слушаний работников Голливуда вплоть до 1951 года ⁹⁵ . Но далее HUAC повел себя умно. Вместо того чтобы расследовать деятельность Голливуда в целом, комитет и другие правительственные чины обратились к деятельности отдельных лиц. Следователи HUAC лично посетили менеджеров киноиндустрии и заявили им: если они не займутся проблемой очищения отрасли от коммунистов, то этим займется правительство ⁹⁶ . HUAC и его пособники стали брать на крючок отдельных актеров. С трибуны палаты представителей Джон Ранкин поведал, что настоящие фамилии Дэнни Кея, Мелвина Дугласа и Джун Хейвок (придерживавшихся леволиберального образа мыслей) — Дэвид Дэниэл Камирски, Мелвин Хесселберг и Джун Ховик, их карьера строилась на отрицании их еврейского происхождения. Эд Салливан отвел Хэмфри Богарта в сторону и предупредил его: «Общественность начинает считать вас красным». Оказавшись в положении индивидуальных мишеней, названные актеры стали опасаться, что их политические взгляды повредят их карьере, и сдались ⁹⁷ .

Хотя либералы в Голливуде пережили маккартизм, либерализму Голливуда повезло меньше. Студии не только увольняли и отказывались принимать на работу коммунистов, их союзников и всех, кто не соглашался сотрудничать с HUAC; они требовали от попавших под подозрение сотрудников порвать все связи с партией и ее передовыми отрядами, давать показания представителям HUAC, вступать в антикоммунистические организации, проклинать империализм Советов и дать обещание никогда более не вступать в контакты с партией. Недостаточно было не быть коммунистом; нужно было быть активным и агрессивным антикоммунистом. Либералы Голливуда попытались создать в рамках своей отрасли организацию, альтернативную HUAC. Более юридически правомерный и процедурно упорядоченный, нежели его правительственный оппонент, предлагаемый ими трибунал должен был работать, руководствуясь принципом: ни один человек, чье членство в Коммунистической партии будет доказано, или обвиняемый в членстве в этой партии и не отрицающий обвинений, а также тот, кто взывает к применению Поправки V [50] , не будет приниматься на работу в отрасли ⁹⁸ . А как же предполагалось поступить с фильмами как таковыми? Хотя фильмы тридцатых — сороковых годов не представляли зрителю одинаково блистательную трактовку социальных проблем, Голливуду удалось в этот период создать такие картины, как «Лучшие годы нашей жизни», «Мистер Смит едет в Вашингтон», «Джентльменское соглашение» и «Голый город». В них обсуждались проблемы расизма, антисемитизма, неравенства, внося тем самым толику социального реализма в жанр, в котором его редко можно было обнаружить. Но уже в 1948 году студии стали отшвыривать «проекты „картин-посланий“, словно горячие угли». Студия «Фокс» отвергла сценарий, в котором описывалась любовная история чернокожей медсестры и белого врача. «Уорнер бразерз» заставили режиссера Джона Хастона исключить одну фразу из «Сокровища Сьерра-Мадре»: «Мистер, золото стоит столько, сколько оно стоит, благодаря труду человека, затраченного на его поиски». В чем причина редактуры сценария? Хастон вспоминает: «Это было связано с употреблением слова „труд“. Наверное, оно представлялось опасным, будучи напечатанным». В 1940 году Наннэлли Джонсон написал сценарий фильма «Гроздья гнева». Попав в черные списки, он стал автором сценариев «Как выйти замуж за миллионера» и «Как быть очень, очень популярной». В те же годы «Путеводитель по экрану для американцев» Эйна Рэнда сделался обязательным чтением руководителей студий. В его оглавлении содержатся такие названия глав: «Не клевещите на систему свободного предпринимательства», «Не пятнайте успех», «Не восхваляйте коллектив» и «Не клевещите на промышленников». А прежде всего, предостерегал Рэнд, «никогда не используйте линию „простого человека“ или „маленьких людей“. Быть „простым“ или „маленьким“ — не для американцев» ⁹⁹ .

Получается, что логике элит и пособников их оппоненты противопоставляют контрлогику, в которой соединяются как рациональные, так и моральные аргументы. Капитуляция, говорят они жертвам и наблюдателям, не только бесчестит; она неразумна. Молчанием вы не купите защиты, оно только сделает вас уязвимыми. Угрозы, с которыми нам приходится иметь дело, не так неотвратимы, как кажется; у нас больше сил, больше пространства для маневра, чем сами осознаем. Если не сопротивляться, мы будем жить, даже процветать, в карьерном плане, но не жизнь и карьера будут первопричинами нашей капитуляции. Злоязычные комментаторы часто не замечают этих аргументов и путают намерение сопротивляющегося со стремлением к самоубийству — ведь то и другое вызывается идеологическим фанатизмом. Эти комментаторы забывают, что протестанты слишком хорошо понимают максиму Гоббса о том, что власть «растет по мере того, как существует». Вызов протестантов, даже безуспешный, предполагает, что оппозиция возможна и власть не так всесильна, как кажется. Точно так же солдат, атакующий боевые порядки противника, знает, что его безумный бросок навстречу смерти может выявить слабости противника, способствовать его собственному спасению и победу его лагеря ¹⁰⁰ . Вот и человек, выступающий с протестом, знает, что отказ от страха является необходимым условием его успеха. Эта позиция роднит контрреволюционно настроенного Гоббса, стремившегося обосновывать страх смерти, с революционером Троцким, который призывал преодолевать его. После неудачи революции 1905 года Троцкий заявил суду в Санкт-Петербурге: «Не имеет значения, насколько грозно оружие; не в нем, господа судьи, заключается сила. Нет! Не способность масс убивать других, а их глубокая готовность умереть становится последней инстанцией, определяющей победу народного восстания» ¹⁰¹ .

7. Разделения труда

В поисках орудий подавления для возбуждения политического страха элиты и их пособники нередко обращают свои взоры в сторону государства, его законов, систем судов, наказаний и тюрем. Но отнюдь не исключительно о государстве говорят Гоббс и принявшие его философию реалисты или Монтескьё и его либеральные последователи ¹ . Оно не обязательно бывает носителем беззакония, централизованным, единым, монополизировавшим средства насилия. Оно может представать раздробленным благодаря разделению властей и федерализму, ограниченным властью закона, вынужденным приспосабливаться к нашим базовым структурам и конституционным принципам. Элиты и их пособники действуют также через плюралистические, автономные институты гражданского общества — школы, церкви, частные ассоциации, через семью, гражданские объединения и политические организации, проявляют себя на рабочих местах; там они находят значительный арсенал орудий подавления. Эти орудия нечасто бывают столь же жестокими и связанными с физическим насилием, как те, что находятся в распоряжении государства, хотя и такое иногда случается. Можно вспомнить о таких тайных организациях, как ку-клукс-клан или мафия, терроризирующих рабочих в портовых городах. Но часто орудия устрашения не связаны с насилием. Это увольнения, черные списки, отказ в повышении и препятствия, чинимые экономической инициативе, исключение, изгнание из круга близких, партнеров или друзей, другие формы каждодневного унижения и подавления. Поскольку Конституция путем прямых запретов затрудняет государству применение порождающих страх методов физического воздействия, элитам приходится обращаться к предоставляемым им гражданским обществом ненасильственным механизмам, не подверженным строгим конституционным ограничениям. Мы же рассмотрим различия между государством и обществом, иначе говоря, разделение труда, или кооперацию, между общественным и частным секторами; то, с чем государственные организации не могут справиться успешно или с достаточной легкостью, выполняют частные элиты, и наоборот.