От A до Z (ЛП). Страница 30

– Я соврал.

– Ты не хочешь прибавку?

– Нет, это намек на секс.

– Кажется, я люблю тебя. – Слова вырвались у меня еще до того, как я осознал, что собираюсь сказать, и я немедленно захотел взять их обратно. Если у него случилась полномасштабная паническая атака от одного только разговора о жизни вместе, то можно себе представить, что с ним сделает слово на букву «л».

Он замер, и я приготовился к худшему, но через секунду он просто улыбнулся и коротко произнес:

– Я знаю.

***

Как-то раз в середине октября к нам перед самым закрытием заглянули Мэтт с Джаредом, узнать, не хотим ли мы вместе поужинать. Анжело сооружал витрину к Хэллоуину, сортируя фильмы ужасов по четырем категориям: кровавые, страшные, жуткие и трешовые.

– Как думаете, «Изгоняющий дьявола» – это просто страшное или жуткое? – спросил он нас.

– Жуткое! – ответил Джаред одновременно с Мэттом, который сказал: «Трешовое».

– Правда? – в унисон спросили Джаред и Анжело, удивленно на него глядя.

Тот пожал плечами.

– Никогда не понимал, чего там можно бояться.

Анжело повернулся ко мне.

– А ты, Зак, что думаешь?

– Ни разу его…

– …не видел, – с улыбкой договорил он за меня. – Можно было не спрашивать. Ладно, поставим к страшным.

– Самое. Жуткое. Кино. В мире, – убежденно сказал Джаред.

– Да брось, – засмеялся Мэтт.

– Зак, какой самый страшный фильм ты видел? – спросил меня Анжело.

Фильмы ужасов, которые я мог вспомнить, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

– «Сияние»?

Он улыбнулся мне.

– Достойно. Годится.

– А ты? – спросил его я.

– Не знаю. «Перебежчик», наверное.

– С Анжелиной Джоли? – недоверчиво спросил Мэтт.

– Не, чувак. С Джорджем К. Скоттом. Смотрели? – Мы дружно покачали головами. – Никто его не смотрел. – Он повернулся к Мэтту. – А ты что назовешь?

– «Лагерь Иисуса».

Анжело сдвинул брови.

– Никогда даже не слышал. Это слэшер? (поджанр фильмов ужасов, для которого характерно наличие маньяка-убийцы, который преследует и жестоко убивает молодых людей или подростков – прим. пер.)

– Это документальный фильм. – Мы все засмеялись, но оказалось, что он не шутит. – Говорю вам, если этот фильм вас не испугает, то, считай, не испугает уже ничто.

Джаред изумленно взирал на него.

– Документальный фильм о религии?

– Не о религии, а о фанатизме. Не одно и то же, знаешь ли.

Вид у Анжело стал задумчивый, и я понял, что до конца месяца копия фильма будет у нас.

Мы вчетвером поужинали, после чего все вместе пошли ко мне, чтобы посмотреть кино. Обычно это занятие нравилось Анжело, но сегодня его мысли витали где-то далеко. Он сидел рядом со мной на диване, а его рука медленно поднималась по моему бедру вверх. Как только наши гости вышли за дверь, он схватил меня за руку и увел в спальню.

Я смотрел, как он раздевается. Мне нравилось просто смотреть на него. В его облике было нечто дикое, экзотичное, нечто редкое, драгоценное и прекрасное, но и бесстыже-дерзкое тоже. Нечто божественное и одновременно распутное. Он в буквальном смысле излучал чувственность, и теперь, когда у меня открылись глаза, было невозможно понять, как я не замечал этого раньше. Я и впрямь был слепым.

– Что? – спросил он внезапно этим своим обычным вызывающим тоном.

– Ты потрясающий.

Он криво ухмыльнулся мне.

– Если я такой потрясающий, то почему ты еще одет?

У меня вырвался смешок.

– Сам не знаю. – Нам потребовалось совсем немного времени на то, чтобы исправить эту ситуацию.

Он достал из тумбочки смазку и потянул меня на себя. Я был уже возбужден. Целуя его, я начал его поглаживать, потом почувствовал на себе его влажную от смазки ладонь и услышал, как он прошептал мне на ухо:

– Зак, я хочу, чтобы ты меня трахнул.

От одних этих слов я чуть было не излился, и мне пришлось убрать его руку со своего члена, чтобы все не закончилось слишком рано. Мне хотелось побыть с ним подольше – дольше чувствовать его, пробовать его вкус, чтобы стать его частью.

Я подтолкнул его вниз и, когда он сел на кровать, встал перед ним на колени. Он поцеловал меня, запустил пальцы мне в волосы. Его рука легла на мою макушку, и для меня это было точно благословление.

Я взял его за вторую руку, перевернул ее ладонью вверх и поцеловал внутреннюю сторону запястья. Нежно засасывая губами мягкую кожу, я чувствовал его пульс, и это было необычайно возбуждающе. Я поцеловал его ладонь, нарисовал языком кружок и услышал, как у него перехватило дыхание. Он всегда был таким тихим. Иногда было сложно понять, что ему нравится, и я испытывал острую радость, когда мне удавалось вызвать у него реакцию – короткую задержку дыхания или резкое движение пальцев в моих волосах.

Положив его на спину, я склонился над ним и прихватил губами его сосок. Его пальцы погрузились мне в волосы, голова запрокинулась. Я дразнил его соски до тех пор, пока он, напрягаясь и поднимая бедра, не стал задыхаться. Тогда я провел по его телу ладонью и закружил ею рядом с его членом – близко, но не касаясь.

– Зак…

Еле слышно, но я почувствовал его растущее нетерпение.

– Перевернись.

Он перевернулся, и я переместился ему между ног. Он был таким прекрасным и тонким. У него была смуглая кожа, но особенно темной она становилась в том мягком местечке, что уходило от яиц к его входу. Я провел языком по этому темному шву и услышал, как у него вновь перехватило дыхание. Открывая мне доступ, он раздвинул ноги. Я лизнул его, дразня нас обоих, потом еще и еще. Его дыхание запнулось и прервалось чем-то, похожим на всхлип, бедра подались мне навстречу, и когда я проник в него языком, то услышал вздох, от которого чуть не кончил. Раздвинув его ягодицы, я протолкнул язык глубже. Он потянулся было к своему члену, но я остановил его и, удерживая, не дал тереться бедрами о кровать. Я входил в него как можно глубже, снова и снова, пока не почувствовал, как он вжался в матрас в попытке хоть как-то снять напряжение.

Я вышел и поцеловал его, присосавшись к коже. Услышал новый короткий вздох и втолкнулся языком обратно. Он опять попытался дотянуться до своего члена, и я остановил его, но просунул между его ног свою руку. Он немедленно затолкался в моем кулаке, напрягся, и я понял, что он близок к разрядке.

– Зак, пожалуйста…

Я и сам был на грани. Двигаясь как можно быстрее, я накрыл его своим телом и медленно вошел в него.

Я словно перенесся на небеса. Словно вернулся домой после долгих скитаний. Я хотел раствориться в нем, сплавиться с ним, чтобы мы стали единым целым. Одним телом, одной душой, но с двумя бьющимися сердцами. Он вцепился в простыни. Снова издал тихий вздох и выгнулся мне навстречу, пока во мне росло и ширилось, угрожая разорвать меня, напряжение. Я услышал, как у него перехватило дыхание, но он не выдохнул. Он всегда задерживал дыхание при оргазме. Я зарылся лицом в его волосы, чувствуя, как его тело содрогается подо мной и стискивает меня рывками, и в конце концов напряжение, что горело и пульсировало во мне, взорвалось, стремительно прошило меня и стерло из существования отовсюду, кроме того прекрасного, священного места, где я был соединен с ним.

Моя рука была скользкой от его семени, и он снова дышал. Тяжело, словно после пробежки. Его пальцы нащупали мою свободную руку и сжали ее. Мы лежали так, пока его дыхание не пришло в норму. А потом он тихо сказал:

– Зак, с тобой все настолько лучше. У тебя тоже так?

– Да.

– Почему?

Я знал почему, но не решался произнести это вслух. Я прошелся ладонью по его телу, чувствуя под пальцами ребра, поцеловал в основание шеи и в конце концов прошептал:

– Потому что мы любим друг друга.

Его пальцы сжались вокруг моих, но затем он вздохнул и сказал сонно:

– Да. Наверное.

То было самое близкое к ответному признанию, что я от него слышал. Сглотнув внезапно выросший в горле ком, я крепко обнял его, и мы, сплетенные телами, заснули, но когда спустя несколько часов я проснулся, то увидел, что он одевается.