Уэверли, или шестьдесят лет назад. Страница 54

В толпе наступило затишье и пробежал шепот:

– Секретарь Мерри note 294 …

– Лорд Льюис Гордон…

– Может, сам претендент! – таковы были наперебой высказываемые догадки. Желание не выпускать Уэверли проступало все явственнее. Он попытался было урезонить встревоженных обывателей, но его добровольная союзница миссис Маклрот мигом утопила его вещания в потоке ругани по адресу присутствующих, которые, разумеется, поставили ее на счет Уэверли.

– Это вы-то хотите задержать друга нашего принца? – Ибо и ей теперь передалось общее мнение о нашем герое. – Только посмейте его коснуться! – И, растопырив свои длинные и сильные пальцы, украшенные когтями, которым мог бы позавидовать любой стервятник, продолжала:

– Всеми десятью заповедями вцеплюсь в рожу всякому, кто его хоть пальцем тронет!

– Ступай лучше домой, хозяйка, – сказал вышеупомянутый фермер, – да лучше нянчи ребятишек своего мужа, чем оглушать нас своими криками.

– Его ребятишек! – воскликнула амазонка note 295 , взглянув на супруга с невыразимо презрительной усмешкой. – Его ребятишек!

Эх, будь ты мертвецом, муженек, Да лежал бы подо мхом, муженек, Вмиг утешилась бы я, вдова, Да спозналась бы я с горцем лихим!

Эта песенка, вызвавшая сдержанное хихиканье среди более молодой части аудитории, совершенно вывела из себя уязвленного Вулкана.

– Черт в меня вселись, если я не засуну ей в глотку каленое железо! – воскликнул он в неистовстве, выхватывая из горна раскаленный прут. Очень вероятно, что он и привел бы свою угрозу в исполнение, если бы часть толпы не схватила его, между тем как другая пыталась убрать с его глаз сварливую половину.

Уэверли собирался воспользоваться общим замешательством для отступления, но не мог нигде обнаружить своей лошади. Наконец он увидел на некотором расстоянии своего верного спутника Эбенизера; тот, заметив, какой оборот принимает дело, отвел обеих лошадей подальше от давки и, сидя на одной и держа другую на поводу, отвечал на громкие и повторные требования Уэверли подать ему коня:

– Нет, нет, если вы не друг нашей церкви и короля и вас за это задержали, вам придется отвечать перед честными людьми страны за нарушение договора, и я должен наложить арест на вашу лошадь и вещи в возмещение убытков, поскольку я с лошадью потерял целый рабочий день, да еще пропущу и сегодняшнюю проповедь.

Эдуард начал терять терпение среди этого сброда, который теснил и толкал его со всех сторон. Каждую минуту можно было ожидать насилия, и поэтому он решил прибегнуть к острастке. Он вытащил пистолет, обещая, с одной стороны, пристрелить каждого, кто осмелится его далее задерживать, и, с другой, угрожая подобной же участью Эбенизеру, если он попытается хоть сдвинуться с места с лошадьми. Мудрый Партридж note 296 говорит, что один человек с пистолетом равен ста невооруженным, так как, хотя он в толпе может застрелить только одного, но никто не знает, не окажется ли он этим несчастливцем. Поэтому levee en masse note 297 граждан Кернврекана, вероятно, дрогнул бы, а Эбенизер, естественная бледность которого усугубилась на три оттенка в сторону мертвенности, не стал бы вступать в пререкания по поводу подкрепленного таким образом приказа, если бы сельский Вулкан в жажде выместить на каком-либо достойном предмете бешенство, вызванное его подругой, и весьма довольный тем, что нашел такой объект в лице Уэверли, не бросился на него со своим раскаленным прутом с такой решимостью, что выстрел последовал как естественный акт самозащиты. Несчастный упал; и в то время как Эдуард, потрясенный тем, что он сделал, растерялся и не подумал обнажить свою шпагу или взяться за оставшийся пистолет, толпа набросилась на него, обезоружила и уже готова была растерзать, если бы ее неистовства не смирило появление почтенного священника, пастора местного прихода.

Этот достойный человек (не чета разным Гуктрэппам и Рентауэлам) пользовался большим влиянием у простого народа, хотя, наряду с отвлеченными догматами христианства, проповедовал и практические выводы из его учения, и был уважаем также и высшими классами, несмотря на то, что отказывался потворствовать их теоретическим заблуждениям и превратить церковную кафедру в школу языческой морали. Быть может, этим сочетанием веры и дел в его учении и объясняется то, что, хотя с его памятью связана своего рода эра в существовании Кернврекана и прихожане, вспоминая о чем-либо случившемся шестьдесят лет назад, говорят: «Это было во времена доброго мистера Мортона», я так и не смог выяснить, принадлежал ли он к евангелической или к умеренной церковной партии. Впрочем, я не считаю это обстоятельство особенно существенным, поскольку оба движения возглавлялись такими людьми, как Эрскин и Робертсон note 298 . Мистер Мортон был встревожен пистолетным выстрелом и все возрастающим шумом вокруг кузницы. После того как он приказал окружающим задержать Уэверли, не учиняя ему, однако же, какого-либо насилия, его первой заботой было осмотреть тело Маклрота, над которым, внезапно изменив свои чувства на прямо противоположные, уже рыдала, голосила и терзала колтун своих волос его почти обезумевшая супруга. Но когда кузнеца подняли с земли, оказалось, что он, во-первых, жив, а во-вторых, и проживет, по всей вероятности, так же долго, как если бы он никогда в жизни не слышал пистолетного выстрела. Впрочем, он едва уцелел: пуля, скользнув по голове, лишь оглушила его на несколько мгновений. Страх и душевное смятение помешали ему сразу прийти в себя. Теперь он поднялся на ноги и требовал немедленного отмщения своему врагу. Лишь с большим трудом согласился он на предложение мистера Мортона, а именно, чтобы Уэверли отвели к лэрду, исполнявшему должность мирового судьи, и оставили в его распоряжении. Остальные единодушно поддержали предложенную меру; даже миссис Маклрот, понемногу оправившись от истерики, прохныкала, что она не против того, что предлагает пастор; он даже слишком хорош для своего ремесла, и она надеется увидеть его вскоре показистее, в епископском облачении, что будет почище всяких женевских плащей да воротников note 299 .

Поскольку, таким образом, все разногласия были улажены, Уэверли под конвоем всех жителей селения, способных держаться на ногах, был отведен в замок Кернврекан, находившийся примерно в полумиле от него.

Глава 31. Допрос

Майор Мелвил из Кернврекана, пожилой джентльмен, проведший молодые годы на военной службе, принял мистера Мортона с большой теплотой, а нашего героя – с учтивостью, которая из-за двусмысленного положения нашего героя была натянутой и холодной.

Узнав, что рана у кузнеца пустячная и Эдуард нанес ее в состоянии самозащиты, майор решил, что с этой частью дела можно покончить, после того как Уэверли вручит ему небольшую сумму в пользу пострадавшего.

– Я хотел бы, сэр, чтобы мои обязанности на этом и закончились, но нам надо получить еще кое-какие сведения о причинах, побудивших вас путешествовать по этой стране в столь тяжелое и смутное время.

Тут мистер Крукшэнкс выступил вперед и сообщил судье все то, что он знал о нашем герое, и те подозрения, которые внушили ему неразговорчивость Уэверли и уклончивые ответы Каллюма Бега. Он заявил, что лошадь, на которой приехал Эдуард, принадлежит Вих Иан Вору, хотя не рискнул обвинить в этом его прежнего спутника, боясь, чтобы богопротивная шайка Мак-Иворов не подпалила за это как-нибудь его дом и конюшни. Закончил он непомерным восхвалением своих заслуг перед церковью и государством, скромно заметив, что господь избрал его орудием для поимки столь подозрительного и опасного злоумышленника. Он выразил надежду на будущую денежную награду и на немедленное возмещение убытков за потерю времени и ущерб, нанесенный его доброму имени тем, что он путешествовал по государственному делу в постный день.