Лукашенко. Политическая биография. Страница 36

Про осторожность — это похоже на правду: Михаила Чигиря до 1999 года, о котором речь пойдет впереди, всегда отличала повышенная осторожность 154 .

Но кандидатура его по анкетным данным была вполне проходной для Верховного Совета. Руководитель крупного полугосударственного банка, Чигирь был своим для той части номенклатуры, которая в публичной политике не светилась, а тихо делала свое дело (в том числе и свои деньги). Депутаты проголосовали за него без каких-либо проблем. Тем более что президент предложил в «пакете» с ним сразу четверых вице-премьеров. Ими стали Сергей Линг (занимавший тот же пост в правительстве Вячеслава Кебича), Михаил Мясникович (еще один представитель ушедшего кабинета), Владимир Гаркун (председатель парламентской комиссии по аграрным вопросам) и Виктор Гончар.

Вот и все «новые люди». Не случайно хорошо осведомленный собкор «Известий» Александр Старикевич в откровенно издевательских тонах писал о только что созданном правительстве: «Пока ситуация в Кабинете Министров оптимизма точно не вызывает. Де-факто главную роль там играют вице-премьеры Сергей Линг и Михаил Мясникович, а не глава правительства Михаил Чигирь… Особенно если учесть, что Чигирь оказался на посту премьера после того, как все остальные, кому он предлагался, благоразумно отказались» 155 .

Чигирь удовлетворял Лукашенко еще по одному параметру. Он был абсолютно лишен какой бы то ни было харизмы, а потому никак не мог восприниматься в качестве потенциального соперника. Вялый и, как тогда казалось, патологически не умевший возражать Чигирь был вполне готов к тому, чтобы исполнять любую президентскую программу.

«Тут будут стоять танки и пулеметы»

Какой же она была, первая лукашенковская программа первоочередных мер по преодолению экономического кризиса в стране?

О том, как «решительно» боролся депутат Лукашенко с дискредитацией рынка, рассказывал депутат и кандидат экономических наук Александр Соснов, который в первом составе нового правительства стал министром труда:

«У Лукашенко все было смешано. База, основа — это коммунистические взгляды: государственная собственность, Госплан, Госснаб и никакого, так сказать, частного бизнеса. Но на эту базу наслоились разочарования тем, что произошло за последние двадцать лет советской власти… И вот, из-за отсутствия серьезного базового экономического образования, у него в голове образовалась своего рода эклектика…».

Но каким Лукашенко видел путь развития Беларуси теперь, в первые месяцы своего президентства?

До недавнего времени мне не очень верилось, что он будто бы приглашал московского экономиста-реформатора Григория Явлинского осуществить реформы в Беларуси. Но вот что говорит председатель Белорусского объединения «Яблоко» Ольга Абрамова:

«По словам Явлинского, ему было предложено взять экономику Беларуси в качестве полигона и делать все, что он посчитает нужным. Я не знаю, возможно ли по человеческим качествам, чтобы сработались Явлинский и Лукашенко. Но это предложение Явлинскому говорило о том, что курс страны не был определен, потому что радикальные позиции Явлинского в экономической сфере достаточно хорошо известны, и его участие могло существенно переломить ситуацию. Но, очевидно, Григорий Алексеевич посчитал, что основное поле приложения его усилий как российского национального политика — это Россия, и не следует отвлекаться».

Уже само появление имени Григория Явлинского в контексте белорусских экономических реалий свидетельствует: Лукашенко все-таки готовился к реформам. Он не знал, к каким именно, но в том, что он хотел стать реформатором — в экономике! — сомнений все-таки нет. К этому он был подготовлен и собственной практической деятельностью на посту директора совхоза: напомним, что именно Лукашенко проповедовал аренду и хозрасчет, что во многом способствовало его карьере на местном уровне.

О том же печатно свидетельствует и нынешний непримиримый оппонент Лукашенко, а в тот период — министр сельского хозяйства и продовольствия нового правительства Василий Леонов: «…президент действительно искренне хотел реформ и был к ним готов» 156 . Наконец, самое серьезное свидетельство: именно по приглашению новоизбранного главы белорусского государства в Минск с визитом прибывает директор-распорядитель Международного валютного фонда Мишель Камдессю. Визит Камдессю принес Беларуси первый транш стабилизационного кредита stand by 157 . Для выделения кредита, как утверждал тогдашний вице-премьер Михаил Мясникович, у МВФ были вполне веские основания:

«Президент заверил г-на Камдессю, что Белоруссия не будет ограничиваться полумерами, как прежнее руководство, а пойдет по пути широкомасштабных рыночных реформ… 158 »

Были у МВФ и серьезные политические мотивы: «У нас накопилась большая задолженность перед Россией за энергоносители. МВФ обеспокоен этим и готов оказать нам поддержку, чтобы мы не попали в зависимость от какого-то одного государства. Поскольку в МВФ входят все страны мира, то он может дать более высокие гарантии суверенитета».

При этом, правда, кредит МВФ был выдан Беларуси, мягко выражаясь, авансом, поскольку Александр Лукашенко постоянно, «путался в показаниях», и рыночная риторика в его выступлениях весьма неорганично сочеталась с антирыночной. Вот, например, как он выступает на сессии Верховного Совета: «Одна из главных задач, стоящих перед нами, — оздоровление кредитно-денежной системы… Вынесенные на ваше обсуждение меры содержат механизмы, сдерживающие неоправданный рост цен…» — И далее: «Мы считаем необходимым регулировать цены предприятий-монополистов, а также сохранить фиксированные тарифы на жилищно-коммунальные услуги, транспорт и топливо, хотя это и требует от бюджета колоссальных средств» 159 .

Видимо, ощущая собственную теоретическую неопределенность, даже к формированию состава нового правительства Лукашенко подходит компромиссно — так, чтобы в нем были и реформаторы, и консерваторы.

В качестве своеобразного концептуального компромисса рыночников и антирыночников преподносилась и первая антикризисная программа нового кабинета.

Основным ее автором-составителем был вице-премьер Сергей Линг, экономист старой, коммунистической школы. Как и положено опытному чиновнику, он почувствовал, чего именно хочет новый руководитель страны. И программа стала своего рода манифестом «социально ориентированной» рыночной экономики. А вот наиболее радикальные элементы программы были внесены главой Нацбанка Станиславом Богданкевичем:

«Хватит нам программ, так и оставшихся нереализованными из-за отсутствия политической воли и квалифицированных исполнителей. Только комплексное решение проблем в состоянии оздоровить больную экономику, создать организационные, экономические и правовые условия для предпринимательства и конкуренции, стимулирования производительности труда и сокращения издержек производства, прироста сбережений, накоплений и инвестиций, победить инфляцию и обеспечить рост национального продукта и дохода» 160 .

Показательно, что Богданкевич характеризует программы предшествующего правительства как «оставшиеся нереализованными из-за отсутствия политической воли и квалифицированных исполнителей». Ему казалось, что вот-вот, чуть-чуть больше воли, решительности — и реформы пойдут! Лукашенко с его решительностью и готовностью «пойти на все» воспринимается Богданкевичем как таран, способный проломить любую стену и реализовать собственную (во всяком случае, разработанную по его поручению и внесенную от его имени) программу. Ради этого Богданкевич, как, впрочем, и другие реформаторы-рыночники, бывшие тогда в правительстве (Соснов, Леонов, Гончар) готовы были терпеть уже демонстрируемые главой государства авторитарные методы проведения реформ.