Лицей послушных жен (сборник). Страница 101

Леонора хорошо помнила, как наутро после закрытия ЛПЖ, по дороге, ведущей неизвестно куда, шли ее соученицы, оставленные на произвол судьбы.

Они шли большой серой толпой, кто в чем был, не отрывая глаз от мостовой.

И никто не встречал их, не разбирал по домам. Даже младших.

И Леонора поняла, что ей повезло больше, чем остальным. Так, как она мечтала.

Она стояла возле конюшни, где Валера-холера собирал повозку в дорогу к их «имению», и смотрела вслед своим однокашницам, отыскивая в толпе Иту, Рив, Мию и Озу.

Но они уже полностью слились с печальной серой массой, повалившей из ворот замка, как тесто из кадки.

А Леонора чувствовала себя счастливой. Очень счастливой. Сегодня вечером она переступит порог своего имения и закажет на ночь чашку горячего шоколада!

Мечты сбываются…

– Ошибка в том, что наши заведения – закрытые. Это неправильно. Ведь мы живем в демократическом обществе, а все то, что касается развития общества, должно быть открытым, прозрачным и понятным. Тогда не возникнет грустных недоразумений и щекотливых противоречий. Сегодня нет никакой нужды в секретности таких заведений, ведь общество дозрело до понимания необходимости подобных учреждений. Более того, мы должны сделать все, чтобы наши идеи и идеи наших предшественников вышли из-за стен закрытых заведений и энергично продвигались в жизнь методами активной пропаганды.

Она сделала значительную паузу, перевела дух и посмотрела на последние два абзаца речи, написанной по-английски. До окончания доклада у нее оставалось три минуты. Но она прекрасно уложится и в две! Она бросила взгляд за стеклянную стену зала заседаний и снова порадовалась тому виду, который вот уже несколько дней радовал ее глаз: широкие волны океана, пальмы, белый песок и аккуратные виллы в душистых тропических джунглях.

Конференция на Лангкави длилась три дня, но она уже хорошо освоилась на этом острове и, кажется, приняла окончательное решение: она остается здесь надолго. Немного беспокоит климат – всегда ровный, с температурой тридцать градусов, которая здесь поддерживается какими-то высшими силами, как в террариуме. Но к этому можно привыкнуть. Это лучше, чем Лондон, куда она эмигрировала, даже не очень-то выбирая новое место жительства. Тогда, после скандала, поднявшегося в прессе, ей нужно было просто сбежать.

– Итак, – продолжила говорить она, почти не заглядывая в бумажку. – Опыт показывает: прозрачность и понятность целей даст больший результат, чем средневековая скрытность, этот атавизм прошлого. Проект выхода на широкую арену нашей деятельности, чтобы не задерживать ваше внимание, уважаемые дамы и господа, я с почтением передаю центральному руководству. Надеюсь, что после рассмотрения моих предложений и внесения необходимых корректив, они будут обнародованы и подвергнуты широкому обсуждению для дальнейшего применения в наших организациях по всему миру.

Она закрыла створки папки, обтянутой красной кожей, и с почтительным поклоном протянула ее председателю. Сошла со сцены под продолжительные аплодисменты, которыми здесь обычно встречали и провожали представителей стран третьего мира: у них всегда были интересные, смелые и неожиданные предложения.

Ее доклад был последним.

Президент и все члены президиума зашевелились на своих местах, председатель объявил небольшой перерыв перед началом банкета.

Зал дружно поднялся и разноцветной вереницей потянулся к четырем выходам.

Кто-то нежно подхватил ее под локоть как раз в тот момент, когда она уже стояла в дверях.

– Энн, вы так быстро убегаете, что у меня началась одышка, – услышала она голос Президента.

Его глаза приветливо улыбались ей.

– Сэм, дорогой, разве от вас убежишь? – улыбнулась она в ответ. – Я просто страшно хочу пить!

– Прекрасно. Я тоже, – сказал он. – Но приглашаю вас выпить не в холле. Там не дадут пообщаться…

Она кивнула, поправляя на бедрах складки белой юбки – не слишком ли помялась? Достаточно ли привлекательно и солидно она выглядит для приватного аперитива с самим Президентом ассоциации ЛПЖ?

Все еще держа ее под локоть, он пошел через толпу, окружившую фуршетные столы с напитками, и, попутно кивая всем, завел ее в боковую дверцу маленькой гостиной.

Здесь стоял сервированный напитками и фруктами стеклянный столик, который держали на своих спинах три кованных из металла (скорее всего, олова – символа этой страны) слона и два глубоких кресла в форме цунами.

Он налил два бокала шампанского.

– Вы прекрасно выглядите, Энн, – сказал он с улыбкой, протягивая ей бокал. – Почти как двадцать лет назад. Разве что соком налились…

– О, разве вы помните, как я выглядела двадцать лет назад? – обрадовалась она.

– Конечно, я помню всех своих лучших сотрудников. Особенно из таких экзотических и сложных стран, как ваша. И вы, насколько я помню, всегда подавали интересные предложения.

– Спасибо. Спасибо… – покраснела она и подняла бокал.

Звякнул хрусталь. Они выпили и сели.

– Я внимательно рассмотрю ваши предложения, – сказал он. – Но любопытство терзает меня уже сейчас. Ведь, насколько мне известно, ваш филиал ЛПЖ ликвидирован. Другой на вашем месте сложил бы руки…

Она грустно опустила глаза вниз, собираясь с мыслями.

– Это правда, – сказала она. – И я докладывала, из-за чего это случилось…

– Да, да, – подхватил он. – Я помню: предвыборный скандал с убийством одной из воспитанниц…

Она кивнула, и ее передернуло, как будто она опять участвовала в созерцании того, как люди в камуфляже громят лабораторию и выбрасывают на улицу клетки с мышами под нестерпимые крики ее подопечных.

– А что новенького вы придумали на этот раз? – улыбнулся он, приблизившись к ней так, что она услышала легкий запах жасмина от его аккуратной белой бородки.

– Все просто, – сказала она, – мы дозрели до полной открытости нашей программы.

– Можете объяснить до начала банкета? – Он посмотрел на часы и улыбнулся. – Буду переваривать информацию вместе с гусиной печенью!

– Вопрос довольно деликатный, и боюсь, он покажется вам несколько… грубым. На первый взгляд.

– Тогда начните со второго взгляда! – засмеялся он.

Она рассмеялась в ответ.

– Вместо того чтобы финансировать наши учебные заведения и тратиться на многолетнее содержание учениц и преподавательского состава, – начала говорить она, – мы и наши потенциальные клиенты могут вкладывать деньги в… мировые телепроекты, которые будут выполнять ту же функцию, что и мы, только намного эффективнее.

Он с удивлением поднял брови:

– То есть?

Она вздохнула:

– Наверное, коротко не смогу…

– Сможете, – сказал он. – Итак?

– Понимаете, Сэм, мы все стоим на острие бритвы, и она режет нам ступни. «Нам» – это в глобальном смысле: нам всем – человечеству. Это неуверенное и неприятное положение. Но оно выгодно тем, кому надо, чтобы общество сделало правильный шаг – в нужную сторону. И для этого, как никогда, сейчас хорошее время: на лезвии долго не устоишь! Стоит только немного, буквально кончиком пальца или даже выдохом, подтолкнуть к нужному шагу. И выбор будет сделан помимо воли, но с полным ощущением, что ты сделал его совершенно самостоятельно! Ведь выдох в спину – не выстрел!

Он захохотал так, что пролил шампанское на свои белые штаны, закашлялся, вытирая глаза платком, замахал на нее руками, сделал еще массу смешных и добродушных жестов.

– Умница! Нацелились на мое место, Энни?!

– Боже избавь! – рассмеялась в ответ она. – Я не решаю мировых проблем.

– Продолжайте! – откашлявшись и отсмеявшись, попросил он. – Каким образом это касается нашей организации?

– Мы, привлекая лучших специалистов мировой теле-и киноиндустрии, придумываем и снимаем телепрограммы, которые будут выполнять ту же миссию, что и ЛПЖ! Кстати, они уже существуют – как развлечение, как зрелище, как общественные раздражители. Но цель их ничтожна – заработать на рекламе и человеческой глупости. Мы же поставим это на идеологические рельсы. Ненавязчиво, как… как дыхание. И каждый год выпускниц будет не сто пятьдесят, а миллионы, тысячи миллионов, которых, уже готовенькими, мы селекционируем, классифицируем и распределим между нашими клиентами. Конфиденциально. Без всех этих балов, знакомств и составления договоров с дальнейшей ответственностью. Это прошедший день! Нашим делом будет только тестирование и распределение уже готового биоматериала! А всю воспитательную часть дела выполнят за нас телевидение, социальные сети и другие средства массовой информации. Отпадет необходимость в таком количестве людей.