Трещина во времени. Страница 19
Вдруг темнота отступила. Не была ли это та ужасная тень, то Темное Нечто? Наверное, они прошли сквозь него, чтобы найти папу?
Она почувствовала уже привычное покалывание в конечностях и последний болезненный рывок.
И вот Мэг, запыхавшаяся, но целая и невредимая, стоит рядом с Кельвином и Чарльзом Уоллесом.
– Это уже Камазоц? – спросил Чарльз Уоллес, как только перед ними материализовалась миссис Что-такое.
– Да, – отвечала она. – Давайте-ка просто постоим, отдышимся и осмотримся.
Они оказались на холме, и когда Мэг оглянулась, то решила, что такой вид мог запросто открываться с самого обычного холма на Земле. Вокруг росли обычные деревья, такие знакомые и любимые ею дома: березы, сосны, клены. И хотя здесь было гораздо теплее, чем там, в яблоневом саду, который они покинули так неожиданно, в воздухе тоже улавливалось едва заметное дыхание осени. Неподалеку девочка заметила низкорослые деревца с мелкими покрасневшими листьями, похожие на сумах, и заросли цветов, напоминавших золотые шары. Взгляд ее устремился вниз, к подножию холма: там вились дымки над домами – это мог быть один из тысячи виденных ею когда-то маленьких поселков. Пока она не видела ничего такого, что могло показаться странным или необычным, или пугающим.
Но миссис Что-такое подошла и ласково обняла ее за плечи:
– Ты же понимаешь, милая, что я не могу с вами остаться, – сказала она. – Вам, троим деткам, придется действовать на свой страх и риск. Но мы всегда будем рядом, мы не спустим с вас глаз. А вот вам, увы, не удастся ни разглядеть нас, ни позвать на помощь, да и нас к вам не пропустят.
– Но папа-то здесь? – обмирая от страха, уточнила Мэг.
– Да.
– Но где? Когда мы его увидим? – ее так и подмывало ринуться с места, как будто кто-то дал сигнал, чтобы бежать прямиком к отцу.
– Этого я тебе не скажу. Тебе надо просто дождаться подходящего момента.
– Вы за нас боитесь? – вдруг спросил Чарльз Уоллес, не спуская с миссис Что-такое испытующего взгляда.
– Немного.
– Но если вы не боялись сделать то, что сделали, когда были звездой, то с какой стати теперь вам бояться за нас?
– Но ведь я боялась, – грустно призналась миссис Что-такое. Она внимательно взглянула на каждого из троих детей. – Вам понадобится помощь, – сказала она, – но все, что мне позволено – подарить небольшой талисман. Кельвин, твой главный талант – способность найти общий язык, договориться с любым человеком. А значит, для тебя я только усилю эту способность. Тебе, Мэг, я дарю твои слабости.
– Мои слабости! – возмущенно воскликнула Мэг.
– Именно. Твои слабости.
– Да я всю жизнь только и делаю, что пытаюсь от них избавиться!
– Верно, – нисколько не смутилась миссис Что-такое, – и тем не менее я уверена, что ты найдешь их весьма полезными на Камазоце. Тебе же, Чарльз Уоллес, я могу предложить лишь детскую восприимчивость.
Откуда-то блеснули очки миссис Кто, и дети услышали ее голос.
– Кельвин, – сказала она, – подсказка. Подсказка для тебя. Слушай внимательно:
Но ты был слишком чист, чтоб выполнять
Ее приказы скотские и злые;
Нередко проявлял ты непокорство.
И вот колдунья в ярости своей,
Призвав на помощь более послушных
И более могущественных духов,
В расщелине сосны тебя зажала,
Чтоб там ты мучился… [1]
– Это Шекспир. «Буря».
– Но где вы, миссис Кто? – спросил Чарльз Уоллес. – И куда пропала миссис Которая?
– Мы больше не сможем быть с вами, – голос миссис Кто скорее напоминал шепот ветра. – Allwissend bin ich nicht, doch viel ist mir bewisst. Гете. «Я не всеведущ, я лишь искушен». Это для тебя, Чарльз. Помни о том, что ты не можешь все знать! – затем голос обратился к Мэг. – А тебе я оставлю свои очки, мой маленький слепой крот! Но я прибегаю к ним исключительно как к крайней мере. Придержи их до самой большой опасности, – с этими словами она снова сверкнула стеклами и исчезла, а вместе с ней ее голос. А очки оказались в руке у Мэг. Она аккуратно спрятала очки в нагрудный карман блейзера, и ощущение, что они там, немного ослабило страх, сковавший все внутри.
– А теперь вы трое слушайте мой приказ! – сказала миссис Которая. – Спускайтесь туда, в поселок. Идите вместе. Ни за что не позволяйте им себя разделить. И будьте сильными, – последняя вспышка – и все. Мэг невольно вздрогнула.
Наверное, миссис Что-такое заметила это, потому что ласково погладила девочку по руке. А потом обратилась к Кельвину.
– Позаботься о Мэг.
– Я сам могу позаботиться о Мэг, – обиженно возразил ей Чарльз Уоллес. – Я всегда это делал.
Миссис Что-такое опустила взгляд на малыша, и ее ясный голос позвучал мягко и глубоко:
– Чарльз Уоллес, ты подвергаешься здесь самой большой опасности.
– Почему?
– Из-за того, кто ты есть. То, кем ты являешься, делает тебя самым уязвимым из всех троих! Тебе нужно держаться вместе с Мэг и Кельвином. Ни в коем случае не отдаляйся от них ни на шаг! Держи в узде свою гордость и самоуверенность, Чарльз Уоллес, ибо они и есть твои главные враги, готовые тебя предать!
От звуков этого голоса, строгих и угрожающих, Мэг снова пробрала дрожь. А Чарльз Уоллес припал к миссис Что-такое, как он часто приникал к их маме, и прошептал:
– Кажется, я начинаю понимать, что такое страх.
– Страх не ведом лишь глупцам, – ответила ему миссис Что-такое. – А теперь ступайте, – и на том месте, где она стояла, осталось лишь небо, трава на лужайке да маленький утес.
– Идем же! – не выдержала Мэг. – Скорее, идем! – она сама не замечала, как предательски дрожит ее голос. Она схватила мальчиков за руки и потащила их за собой, вниз с холма.
Поселок у подножия разбит на аккуратные ровные квадраты. Все дома в точности похожи друг на друга: тесные серые коробки. Перед каждым из них – прямоугольная подстриженная лужайка с ровной, по ниточке, линией цветов вдоль дорожки, ведущей к дому. Мэг подумала, что если бы сосчитала число цветов на клумбах, то оказалось бы, что перед всеми домами их поровну. И перед всеми домами играли дети. Одни крутили веревочку, другие стучали по мячу. Мэг эти игры сразу же показались какими-то неправильными. Хотя эти дети внешне ничем не отличались от обычных земных детей, каких можно увидеть перед любым домом в их городке, все же что-то здесь было не так. Она покосилась на Кельвина и увидела, что он тоже ошарашен.
– Смотрите! – вдруг воскликнул Чарльз Уоллес. – Они же крутят веревку и бьют по мячу в одном ритме! Все двигаются в унисон!
И он не ошибся. В тот миг, когда веревка ударялась об асфальт, о него ударялся и мяч. А когда веревка пролетала над головой прыгающего ребенка, тот, что с мячом, его ловил. Веревки – вниз. И мячи – вниз. Вниз и вверх. Вниз. Вверх. Все в унисон. Все одинаково. Как их дома. Как дорожки и лужайки. Как ряды цветов.
И тут двери во всех домах одновременно распахнулись, и из них показались женщины – все на одно лицо, как бумажные куклы. Это впечатление не могла развеять даже разница в узорах на их платьях. Все женщины задержались на крылечках своих домов. Каждая женщина хлопнула в ладоши. Каждый ребенок поймал мяч. Каждый ребенок с веревкой сложил ее. Каждый ребенок повернулся и вошел в дом. Двери закрылись, щелкнув задвижками.
– Как им это удается? – поразилась Мэг. – У нас ни за что так бы не получилось, даже если бы захотели! Но что это значит?
– Давайте убираться отсюда, – испуганно воскликнул Кельвин.
– Убираться? – опешил Чарльз Уоллес. – Но куда?
– Понятия не имею. Куда угодно. Назад, на холм. Назад, к миссис Что-такое, миссис Кто и миссис Которой. Мне здесь ужасно не нравится!
– Но их уже там нет. Или ты надеешься, что они придут, если мы вернемся?
– Мне здесь не нравится, – упрямо повторил Кельвин.
– Ты что, забыл? – взорвалась Мэг. – Ты же знаешь, что нам некуда возвращаться! И миссис Которая прямо сказала нам идти в поселок! – она решительно вступила на улицу, и мальчики поплелись следом. Насколько хватало глаз, тянулись ровные ряды одинаковых унылых домов.