Том 10. Вечера княжны Джавахи. Записки маленькой гимназистки. Страница 13

Идет густым темным лесом Дев, по узкой, едва заметной тропинке. Шепчут столетние каштаны, шелестит трава. Белки прыгают по ветвям, барсук пробирается к реке на водопой. Зайчонок высовывает из зеленой травы свою острую мордочку. Где-то шумит река, рассказывая свою вечную сказку. Вот сверкнул ручей, из-за деревьев открылся взорам Дева покатый берег. У берега на большом камне сидит человек и удит рыбу. Посмотрел на него Дев и ахнул. Такого великана он еще и не видывал. Дев подошел к нему и сказал:

— Помоги тебе Аллах! Хорошо ли клюет рыба?

И вдруг, взглянув на удочку, которую держал великан, отступил в изумлении Дев. Не простое удилище было в руках рыболова, а огромный, тяжелый брус, точно толстый ствол векового каштана, держал тот в своих исполинских пальцах.

— Знаю, зачем ты пришел сюда, Дев, — произнес рыболов с усмешкой, — ищешь человека, который был бы сильнее тебя. Попробуй померяться со мною силою. Возьми это в руки, и увидишь, кто сильнее — ты или я.

И он протянул Деву огромное удилище.

Дев только взял его и сразу выпустил из рук, обливаясь потом. Страшная тяжесть удилища едва не повалила его с ног.

Усмехнулся снова рыболов-великан и сказал Деву:

— Удивляет тебя моя сила! Пойдешь дальше и не таких еще силачей встретишь по дороге. Ступай вдоль берега реки.

Поклонился рыболову Дев, преисполненный уважения к его силе, и пошел по указанному ему пути. Вскоре увидел он второго рыбака-великана, закинувшего в реку такое огромное удилище-дерево, которое совсем пригнуло к земле Дева, когда он, по предложению рыболова, взял его в руки.

И до третьего рыболова дошел Дев. Удилище его едва не задавило Дева насмерть.

Прощаясь с Девом, третий великан сказал:

— Там, на горе, ты увидишь поляну, на поляне стоит сакля, а в сакле живет женщина, сила которой превосходит силу всех нас троих, взятых вместе.

Любопытство разобрало Дева. Захотелось увидеть женщину-богатыря, и полез он на вершину горы. Вот и вершина. Дивный луг раскинулся перед глазами Дева бархатным ковром. Посреди лужайки высится темной громадой исполинская сакля, сложенная из гигантских бревен. На пороге сакли сидит старая, как лунь, седая, старуха-великанша и прядет шерсть.

Увидел старуху Дев и испугался. Сам он казался таким ничтожным перед нею.

— Да будет над тобою благословение Аллаха! — произнес Дев заплетающимся от страха языком. — В гости пришел к тебе, госпожа. Не прогневайся за это!

— Сам пророк строго наказал людям свято почитать гостей, — произнесла в ответ старуха. — Странник, посланный Аллахом в саклю хозяина, должен чтиться им, как ангел и гонец из рая. Входи без страха, сын мой. Я спрячу тебя от глаз моих сыновей-великанов, которые охотнее едят человеческое мясо, нежели лесную дичь и рыбу.

И, сказав все это глухим трубным голосом, старуха-великанша ввела в дом Дева, вырыла ему посредине сакли, в земляном полу, яму огромным веретеном и опустила его туда. А отверстие ямы прикрыла доскою. Сквозь небольшую щелку Деву было видно, как с последними лучами солнца открылась дверь сакли, и три огромных, знакомых ему уже, рыболова-великана вошли в саклю.

— А где же тот глупый человек, матушка, которого мы послали к тебе! — забасили они втроем в один голос, и от этого страшного рева, казалось, задрожала земля.

— Мы нарочно отправили его к тебе, чтобы ты приготовила нам из него блюдо на ужин, — произнес старший из братьев.

— Нынче плохой улов, рыба не клюет совсем, — вторил ему средний, — не грех отведать и человечьего мясца.

— Подавай его нам, матушка, мы сами справимся с ним! — крикнул младший, и все трое бросились искать Дева. Напрасно старуха убеждала их, что по обычаю горцев грешно губить гостя, что по закону страны гость священная особа. Сыновья не послушались ее и вытащили чуть живого от страха Дева из ямы. Потом они посадили свою жертву на пол, посреди сакли, а сами заняли три угла горницы, предложив матери занять четвертый.

— Мы хотим, прежде чем его съесть, — загудел старший из сыновей, — позабавиться хорошенько этим глупым человеком, зазнавшимся через меру и вообразившим себя таким же силачом, как мы.

Тут все четверо вытянули губы и начали дуть на Дева.

Точно осенний вихрь наполнил саклю. Налетел, закружился по хижине, подхватил, как щепку, Дева и стал носить его в дикой пляске, как оторванный от ветки дерева слабый листок. Завертелся, закувыркался Дев слева направо, справа налево. Запрыгали с ним полы его бешмета, слетела папаха с головы, задрожали бессильно ноги в старых чувяках. То подпрыгивая, как мячик, катался он из угла в угол, то отлетал к окну, от окна к стенке, из одного конца сакли в другой.

Смотрели на него великаны, дули все сильнее и сильнее и хохотали до слез, довольные своей выдумкой. А старуха-великанша думала в это время, как бы сдержать данное Деву слово и выручить его из беды. Думала, думала и придумала старая.

— Сынишки родимые, — запела она голосом, похожим на вой горной чекалки, — не довольно ли позабавились мы?… Я другую затею придумала, куда смешнее. Глядите на меня и делайте то же… Умрем со смеха!

С этими словами она снова стала дуть на Дева. Последовали ее примеру и сыновья. Поднялся бешеный вихрь в сакле, вдвое сильнее прежнего.

Дев, как пушинка, взвился в воздух, влетел в трубу великановой сакли и оказался в своей усадьбе. Там он пребольно ударился лбом о каменный таганчик с похлебкой, который его жена Зара держала в руках. Упал и вдребезги разбился таганчик… Разлилась похлебка… Огромная шишка вскочила у Дева на лбу…

— Ха-ха-ха!.. — раздается вдруг смех княжны.

— Что это? Бог Всесильный!

Барбалэ оборвала рассказ, бросилась к Нине-джан.

• Батоно-князь! Батоно-князь! — кричит старуха. — Велик Бог, Творец гор и неба, зеленых чинар и розовых кущ! Лучше Нине-джан… Ждалось рассмешить больную старой Барбалэ своей сказкой, лопнул в горле от смеха ужасный нарыв! Спасена маленькая княжна! Спасена!

Князь Георгий глазам не верит.

Подает полосканье, вату, полотенце, а у самого лицо сияет, как солнце весной:

«Нина-джан, дочка любимая, сокровище его, спасена, спасена!»

— Глупый Дев спас! — говорит Барбалэ, и слезы льются потоком из ее глаз.

— Ты спасла мне дочь, Барбалэ! Святая Нина да сохранит тебя долгие годы на радость нам всем!

Князь и служанка обнялись. Смахнул слезу Михако, старый казак.

Смех спас Нину, спасла сказка про глупого Дева, вообразившего себя силачом, спасла старая, верная Барбалэ, преданная Джаваховскому роду.

— Испытанное средство, — говорит она, сияя от счастья. — Старые женщины в аулах, горянки, так лечат, и наши грузинки не раз сказывали: рассмешишь — от смерти спасешь. А только рассмешить не всегда можно, вот беда!.. Но тут помог Дев-джигит меднолобый, и слава и честь ему от княжны!