Перекресток воронов. Страница 1

Анджей Сапковский

Перекресток воронов

Глава первая

Геральт, несмотря на самое искреннее желание – причем по довольно важной причине, – никак не мог сосредоточиться на болтовне войта. Все его внимание занимало большое чучело вороны на войтовом столе. Ворона, зыркая на ведьмака стеклянным глазом, стояла на подставке из окрашенной в зеленый цвет глины, причем обе ножки вороны были в этой глине утоплены. Следовательно, ворона, несмотря на абсолютно живой вид, никоим образом живой быть не могла, сомнению это не подлежало. Почему же тогда, не на шутку удивлялся Геральт, ворона уже несколько раз моргнула ему своим стеклянным глазом? Неужто магия? Да вряд ли, ведь его ведьмачий медальон не дрогнул и не завибрировал, ни разу и ни в малейшей степени. Тогда галлюцинация, что ли? Видимость? Вызванная, возможно, тем, что он пару раз получил по голове?

– Повторю вопрос, – произнес войт Булава. – Повторю, хотя повторять не привык.

Войт Булава уже несколько раз заверил Геральта, что повторять не привык. Несмотря на это, повторял постоянно. Видимо, любил это дело, хоть и не привык.

– Повторю свой вопрос: из-за чего все на самом-то деле вышло? Что у тебя против этого дезертира было, за что ты его так ужасно изрубил? Какие-то давние обиды? Никак, понимаешь, не могу поверить, что все случилось из-за того селянина да девичьей чести его дочурки. Что ты будто бы на выручку поспешил. Словно какой-то сраный странствующий рыцарь.

Ворона моргнула. Геральт пошевелил связанными сзади руками, стараясь хоть чуть разогнать кровь. Ремни поводьев болезненно врезались в его запястья. За спиной он слышал тяжелое дыхание деревенского пристава. Пристав стоял прямо позади и – Геральт был уверен – ждал лишь повода снова заехать ему кулаком в ухо.

Войт Булава засопел, развалился в кресле, выпятил брюхо и бархатный камзол. Геральт всматривался в грудь камзола и различал по ней, что войт ел сегодня, вчера и позавчера. И что как минимум одно из этих блюд было в томатном соусе.

– Я-то думал, – сказал войт, наконец, – что никогда не придется видеть ни одного из вас, ведьмаков. Много уж лет, как ни одного не видали. Будто бы после 194-го года мало кто в живых остался – там, в горах. Да и потом слух шел, что и оставшиеся повымерли, не то с голоду, не то от заразы. И вот те на, появляется один такой, и как раз в моей деревне. И первое, что совершает, так это убийство. А пойманный на месте преступления еще имеет наглость ссылаться на какие-то долбаные указы.

– В силу именного указа от тысяча сто пятидесятого года, – прохрипел Геральт, откашлявшись, – изданного Дагреадом, королем Каэдвена и пограничных мархий, primo: ведьмакам разрешается свободно заниматься своей профессией на территориях королевства и мархий, а также выводятся оные из-под юрисдикции местных властей…

– Первое «примо», – резко оборвал его Булава, – скоро полвека уж, как Дагреад в прах обратился, а вместе с ним его именные самодержавные указы. Второе «примо», никакой король ничего у меня ни из-под чего не выведет, поскольку король в Ард Каррайге далеко отсель, а здесь правит местная власть. То есть я. А третье «примо» в том, что ты, браток, не за исполнение своей профессии арестован, а за убийство. Волколаков ловить да леших убивать это твое ведьмачье дело. Но вот людей резать тебе ни один король привилегии не давал.

– Я действовал, защищая…

– Даррил!

Пристав послушно приложил Геральту кулаком, на сей раз по шее.

– Повторяешь одно и то же, – войт взглянул в потолок, – и это нервирует. А ты знаешь, до чего могут довести нервы? Даже такого спокойного человека, как я?

Ворона моргнула стеклянным глазом. Геральт молчал.

– Ты, – сказал наконец Булава, – не ведьмак. Ты дефект. Починка тебе нужна. Надо вернуть тебя в это ваше горное поселение, о котором люди болтают. Не знаю, как там у вас с этим поставлено. Может, такую недоделку навроде тебя разбирают на составляющие, а потом используют их для выпуска новых ведьмаков, получше. Ведь так у вас там делают? Из разных частей человеческих же ведьмаков собирают, сшивают или склеивают, или еще как. По-разному люди говорят. Так что, не болтая по-пустому… Я тебя, неполучившийся ведьмак, отправлю обратно в горы, за Гвенллех. Через неделю.

Геральт молчал.

– Даже не спросишь, почему через неделю? – Войт оскалил желтые зубы. – Любишь ссылаться на указы да законы. Так и я стою за закон. А закон такой, что носить оружие здесь в деревне чужестранцам запрещено. А ты сюда с оружием вошел.

Геральт хотел запротестовать, мол, не он вошел, а его втащили. Но не успел.

– Наказанием, – вынес приговор Булава, – будут двадцать ударов кнутом. Исполнит их присутствующий здесь Даррил, а рука у него тяжелая. Раньше недели на ноги не встанешь. Ну же, взять его. На майдан с ним, привязать к столбу…

– Тихо, тихо, – остановил приставов входящий в комнату мужчина в буром плаще, здорово перемазанном снизу. – Чего ты так, Булава, торопишься с этим столбом да кнутом? Ведьмака мне покалечить хочешь? Обойдешься, забудь об этом. Мне ведьмак на стройке нужен целый и здоровый.

– А чего ты мне тут, Блауфаль, – подбоченился войт, – в исполнение правосудия вмешиваешься? И так от тебя страдаю, когда народ деревенский на шарварк [5]  насильно тянешь. Но в юрисдикцию мою не лезь, не твое дело моя юрисдикция. Преступление наказанным быть должно…