Чужая невеста. Баллада Пепла и Льда. Страница 1

Анна Платунова

Чужая невеста. Баллада Пепла и Льда

Глава 1

Тайлер

– Ну привет!

Под остовом сожженной кровати, который я сдвинул в сторону, лежала куколка в платье из лоскутков. В воздухе все еще витал легкий запах гари, несмотря на то, что с момента гибели Гарнизона прошел почти год. Снег, перемешанный с пеплом, был серого цвета.

Пепел. Так ее прозвали за глаза из-за цвета волос. Однако я, глядя на светлые пряди в темных волосах, думал о стальных клинках. Закаленная сталь не ломается под ударами судьбы. Алейдис была лезвием стика – тонким и быстрым. Опасным.

Я улыбнулся, когда подумал о тех же волосах, разметанных по подушке, чуть влажных после душа. О припухших от поцелуев теплых губах, пахнущих вишней. Она могла быть мягкой и нежной рядом со мной. Моя Аль.

Я повел плечами, привычно отмечая легкую скованность движений из-за оставшихся на коже шрамов. Что же, теперь Алейдис не станет смущаться своего рубца на плече. Теперь мы на равных. И только за это можно поблагодарить высокородного мерзавца: он живописно меня разрисовал.

Я хмыкнул и подхватил куколку с земли. Она умещалась на ладони. Я не знал, точно ли это комната Алейдис, а разрушенное двухэтажное строение – бывший штаб. Но, кроме Аль, девочек в гарнизоне не было. Может быть, куколка завалилась за кровать давным-давно, так что и сама хозяйка забыла про нее.

– Пойдем-ка со мной.

Я опустил находку в похудевший вещмешок, где уже лежал глиняный петух с торчащими на месте хвоста истрепанными пучками соломы. Я нашел его в разоренном доме в Истэде, на кухне, на его обычном месте – над опустевшим ларем для хлеба. Когда-то мы с сестрой сами слепили этого петуха и подарили родителям, чтобы в доме всегда был достаток. Все, что осталось на память о моей семье, – нелепый петух с кривым клювом.

Хотя нет, не все. Вместо командирского блокнота к деревянному планшету был прикреплен альбом для рисования, который я нашел в комнате Майи. Последние страницы занимали ее рисунки: кошка, которая жмурилась на солнце, качели за окном. Старые вишни.

Подумал о вишнях, а увидел карие глаза. Алейдис и не подозревает, как ясно ее глаза выдают все ее чувства, никаких слов не нужно. Я отлично помню девчонку с затвердевшим лицом, чьи грозовые глаза прожигают меня насквозь. И девчонку, чей взгляд подернут поволокой страсти…

Я тряхнул головой. Так, Тайлер, соберись, дубина. Нашел время! Здесь и на секунду нельзя расслабляться. Север сделался слишком опасным местом. От щитов остались одни ошметки, и граница на всем протяжении удерживается только силами одаренных и их отрядов.

Из двух крупных гарнизонов, что прежде держали оборону, сохранился только один и цепь палаточных лагерей, протянувшихся с востока на запад.

Что ни день, то прорывы. Твари лезли поодиночке и группами. Порой случались затишья на сутки-двое, и молодые рекруты приободрялись, тешили себя надеждой, что теперь дело пойдет на лад, но передышки скоро заканчивались.

Свои несколько часов, положенные для отдыха, я потратил на то, чтобы добраться до гарнизона полковника Дейрона. Не знаю, что я надеялся найти на пепелище, но помнил об обещании, данном Алейдис: постараться найти доказательства невиновности ее отца.

Пока самым ценным моим приобретением за сегодняшний день стала куколка.

Я перегнулся через обломок стены и посмотрел на переминающегося с ноги на ногу пожилого вояку, который взялся показать мне дорогу. Он держал под уздцы наших лошадей и оставался начеку, прислушиваясь к каждому звуку. Лус сразу отреагировал, поднял голову:

– Командир, а че мы ищем-то? Если че, так вы не молчите, говорите – вместе покумекаем. Или до сумерек нам тут торчать? Может, домой?

Домой. Я усмехнулся. Для кого-то раскинувшийся на краю леса у замерзшей речушки лагерь стал домом. За прошедшие три недели я успел обвыкнуться настолько, чтобы не чувствовать себя новичком, но и старожилом себя не ощущал.

Хорошо, что под командование мне отдали зеленых рекрутов, только-только прибывших для подкрепления. Они своей тени боялись, шарахались от каждого звука и ходили за мной, как цыплята за наседкой. Как все знакомо!

В первый день я смотрел, как эти недотепы обращаются с оружием, и только головой качал. Как они еще друг друга не проткнули копьями на тренировке? Работы непочатый край! Но тем лучше – займу голову, чтобы не думать постоянно о девчонке с глазами-вишнями и сталью в волосах.

Я еще помню свою растерянность, когда я ждал ее минута за минутой, задыхаясь в пропитанной медикаментами палате. Я впервые чувствовал себя таким слабым. Таким жалким. Я не хотел, чтобы она видела меня таким. И все равно ждал.

Однако вместо Алейдис пришел Ярс, притащил стул, оседлал его, повернув спинкой вперед. Выскреб из кармана горсть орехов и высыпал на покрывало рядом с моей головой.

Я лежал на животе, разодранную спину закрывала смоченная травяным настоем простыня. Лекарства приносили облегчение, но раны все равно пекло. Я злился. Я хотел видеть Алейдис. Где она?

Я смел орехи на пол, и они запрыгали по дощатому полу.

– Достал, Ярс. Я уже их жрать не могу!

Ярс невозмутимо пожал плечами.

– Ну, знаешь, мейстер Шоах заказывает из города только орехи.

Что-то новенькое! Откровение от Ярса. Я аж голову приподнял от подушки.

– Ты перехватываешь поставки для препода?

Ярс расхохотался, заставив и меня улыбнуться.

– Ярс, зараза! Хорош ржать! Больно смеяться!

– Так не смейся! Видел бы ты свою рожу. Лежит, страдает. Мученик!

– Отвали!

– Или ты для Аль готовил физиономию. Чтобы она зашла и сразу рухнула на пол у твоих ног, лобзая твои хладные члены… А-а! Бездна! Смотри-ка, ожил!

Орал он, уже лежа на полу, куда я его опрокинул, дернув за ножку стула. Плечо теперь горело огнем, но я чувствовал мрачное удовлетворение.

– Я про руки твои, дубина! Или у тебя еще что-то имеется во множественном числе?

– Ноги! – буркнул я и все-таки не выдержал, спросил: – Где Алейдис?

Ярс остался сидеть на полу.

– Ей запретили приходить. Ну и, согласись, было бы странно, если бы тебя навещала девушка, за связь с которой тебя и выпороли. Вы, блин, оба идио…

Я дотянулся и съездил Ярсу по макушке. И, наверное, окончательно разбередил раны, потому что Ярс хмуро посмотрел на мою спину.

– Придурок. Тайлер! Ты хоть понимаешь, что тебя теперь отправят на Север.

Я пожал плечами – вернее, попытался – скривился.

– Не меня одного. Легко отделался. Повоюю и вернусь.

Вслух я этого не сказал, но после слов Лэггера на суде я был уверен, что он запорет меня до смерти. Как бы Алейдис пережила вторую смерть, произошедшую у нее на глазах? Поэтому я попросил не смотреть.

Но вот он я – живой, почти невредимый: шкура зарастет. Будущая же служба на границе меня вовсе не пугала. Если бы я знал, как в этом году все повернется, не стал бы писать рапорт на должность эфора и сам бы напросился на Север, как Нарлис или Тронт.

Единственное, что глодало, это разлука с Аль. Но я уеду не навсегда – разберемся с Прорывами, а мы разберемся! – и вернусь доучиваться. Главное, что она останется в безопасности под защитой стен Академии. Ведь так?

Я приподнялся на локтях, пронзенный мыслью: дар ткача можно проверить только на границе. Но ведь князь не круглый дурак? Он не потащит Алейдис туда, где твари сожрут последнюю надежду Империи, не подавятся?

– Тай, ты куда собрался? Охренел, что ли? Лежи давай!

Ярс вскочил на ноги, завис надо мной, видно, размышляя, как сподручнее меня опрокинуть обратно на постель, но вся моя спина представляла собой открытую рану. Поэтому друг ограничился щелбаном.

– Ляг уже!

Я рухнул лицом в подушку, дыша сквозь стиснутые зубы, пережидая боль.

– Алейдис остается в Академии? – спросил, когда смог говорить.

– Куда она денется! – Ярс посмотрел мне в лицо.